Когда в январе Раф Симонс показал свою вторую коллекцию haute couture на посту креативного директора Dior, часть модных критиков начала роптать. Мол, ну что же это такое, ну что за второсортный Dior, Кристиан переворачивается в гробу, или где он там сейчас! Часть критиков, напротив, подметила, что работа Симонса в моде высокой – довольно тонкое цитирование самого основателя этого бренда. Да, пусть и несколько размытое и с акцентом самого Рафа, но вроде он и не должен «подделывать» мэтра и забывать о том, что и сам он – дизайнер, а не реставратор.
Dior haute couture весна-лето 2013
В конце февраля эффект неразорвавшейся бомбы произвела первая ready-to-wear коллекция Александра Вонга в Balenciaga, который в ноябре остался без Николя Гескьера у руля. Сначала многие переживали из-за его ухода. Все-таки он 15 лет воссоздавал из пепла наследие испанца Кристобаля Баленсиаги. Думали, Гескьер незаменим. Его работа на генеральном посту этого модного дома была настолько фундаментальной, что временами казалось, что и не было никакого искусного испанца. А название самого бренда все больше ассоциировали с именем Николя Гескьера. После его ухода уж очень молодому Вонгу предстояла тяжелая работа: воскресить мертвых, не забыть о живых и вставить слово от себя. Свойственное его молодости желание быть примерным учеником, который выучил формулы наизусть, заставило его сотворить слишком осторожную коллекцию, повторяющую авторов «учебников» слово в слово, лишь немножко приукрасив. Бурлившим в предвкушении показа эмоциям критиков так и не удалось выкипеть.
Balenciaga ready-to-wear осень-зима 2013/14
Зато через несколько дней то неловкое ровное замешательство, в котором застыли критики после показа Balenciaga, будто получило множественный разряд дефибриллятором. Поводом к этому послужила провокационная коллекция Saint Laurent Эди Слимана. Тут уж за гранж, Нирвану, пубертатность и рванье в солидном Saint Laurent с его исторически сложившимся шармом и элегантным обаянием на Слимана со всех цепей спустили собак. «Доколе молодая кровь будет портить имена бессмертных кутюрье?» - вдруг разом возопили все.
Saint Laurent pret-a-porter осень-зима 2013/14
Вся эта история с модными домами, их основателями и их преемниками лично мне начинает казаться фальшивой с того момента, когда и умирает основатель. И хотя сама Габриэль Шанель перед собственной смертью говорила: «Пусть миф обо мне не умирает. Я желаю ему счастливого будущего!» - эта ее фраза, по-моему, приобрела неправильную трактовку. Всю жизнь она боролась с неудобствами и снобизмом моды. И все, что ей было нужно - чтобы ее борьба не канула в Лету вместе с ее уходом. Уж наверняка под «мифом» не подразумевала она ярлычки с собственным именем за баснословные деньги на вещах, не имеющих ничего общего с ее принципами моды.
И хотя динозавр фэшн-индустрии Лагерфельд успешно заменяет ее на посту и клонирует ее жемчуга, знаменитые жакеты и прочую твидовую одежду из коллекции в коллекцию, он, как мастер фокусов, умудряется с тем же успехом подменять тот миф, за который так болела душой сама Шанель. Вспомнить хотя бы всю эту прошлогоднюю маниакальную одержимость Карла средневековьем со всеми его фижмами, мантиями и пышными рукавами. Да, это потрясающе, это гениально, это невероятно красиво, но это уже не Шанель.
Chanel Коко Шанель и Chanel Карла Лагерфельда
Непонятнее всего то, зачем приглашать талантливого дизайнера на позицию креативного директора в бренд с традициями, если его талант и идейные порывы резонируют с этими традициями. Как, например, в случае Слимана с Saint Laurent. Я вижу в этом только коммерческий паразитизм владельцев модных домов. Если на ярлыках с чужим именем можно неплохо зарабатывать, то почему бы и нет? И в этом смысле разница между китайцами, шьющими подделки в подвалах, и 100-летними ателье в центре модных столиц лишь в цене и качестве материалов. Даже качественное копирование стиля основателя бренда (вроде того, что сейчас есть, к примеру, у Alexander McQueen c Сарой Бартон) - это все равно что оригинальное полотно Дали и его прекрасная репродукция. Передавать дело по наследству, как это произошло в Versace, где креативным директором после смерти брата стала его же муза Донателла Версаче, - возможно, наиболее честный вариант, пусть во многом и очень рискованный.
По-хорошему, оставленное умершими кутюрье наследие с течением времени, безусловно, должно эволюционировать, прислушиваться к требованиям современности и т.д., если уж никак не получается оставить Баленсиаге баленсиагово и Сен-Лорану сен-лораново. Но на деле это выглядит какой-то летка-енкой: прыжок вперед, два назад. Это, черт возьми, просто испорченная машина времени, из-за которой можно где-то надолго застрять или, попав в прошлое, перелопатить чьи-то мифы в альтернативную реальность, нечаянно сломав крылья бабочки. Зачем?
Многие могут возразить, мол, работа на посту креативного директора в чужом доме – это отличная возможность получить опыт молодому модельеру. Тот же Ив Сен-Лоран когда-то занимал этот пост в Dior. Правда, уж очень недолго и, кстати, тоже по наследству (Кристиан Диор сам просил, чтобы его дело продолжал Сен-Лоран). Но все это разговоры в пользу лени и удобства. Ни у Шанель, ни у Диора не было такой возможности. Они брали не умением подделывать чей-то почерк, они придумывали его сами. Оттого как-то особенно в точку сегодня звучит сказанная когда-то личной помощницей Кристиана Диора фраза: «Если бы Диор был жив, мода не оказалась бы в таком плачевном состоянии, в котором она находится теперь». И потому так радостно, что столько раз отказывавшийся от инвестиций в собственный бренд Николя Гескьер ушел из Balenciaga и наконец-то откроет модный дом имени себя.
